Басыров Гариф Шарипович

​В 1963 году Басыров окончил знаменитую Московскую среднюю художественную школу при Суриковском институте (МСХШ), а затем в 1968 г. художественный факультет Института кинематографии (ВГИКа). Темой его дипломной работы были эскизы декораций к экранизации романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Одна из ранних выставок Басырова состоялась в «культовом» месте того времени — в редакции журнала «Юность» в 1970 году совместно с И. Большаковой и Е. Струлевым (На стендах «Юности»). Знакомство с творчеством Гарифа Басырова 70-х гг. у многих начиналось с его иллюстраций, «всегда острых, неожиданных, метафоричных», в журнале «Химия и жизнь», который тогда был островком либеральной мысли в обширном болоте культурного застоя, характерного для брежневской эпохи.

Гариф Басыров много экспериментировал, работая в разных графических техниках, включая станковую графику офортов и литографий и рисунок карандашом и тушью, отдавая предпочтение последним. Так, он писал: «Я с детства любил карандаш. Мне кажется, что это очень мобильный и искренний инструмент. Огромное полотно не намахаешь от души. Как правило, это заказное, замученное творчество…». В своем интервью искусствоведу Галине Ельшевской Гариф Басыров отмечал, что любит работать сериями, хотя "в общем-то действительно все это один цикл с одной темой. " И дальще: «В общем, я изображаю нашу жизнь — наши проблемы — экологические, социальные, всякие. Наши чахлые пейзажи, наших людей и их ситуации. Это и мой мир, весь мой мир, я в нём живу, и люблю его, как каждый любит „свое“. … живописуя наши социально узнаваемые дела, я все-таки ещё слегка думаю и о другом… У нас не только бытовые заботы, но и взгляды в небо. Потому что ощущение тайны бытия, вообще тайны — оно есть везде. И эти персонажи в цигейковых воротниках тоже чувствуют её — в своей убогой „пригородной“ ситуации, в домах-коробках, среди пыльных деревьев. И может быть здесь это ещё острее, чем, скажем в Гималаях».

Наиболее известные серии Басырова — это «Обитаемые пейзажи», «Горожане загородом», «Космос», Апокрифы", «Люди в углу», «Долгое лето», «Люди с грузом», «Архаика», «Несущественное», «Инкубусы»…

Как дзен-буддистские поэты и художники древности, которые, достигнув пика своей карьеры, в сорокалетнем возрасте изменяли свои имена и начинали жизнь снова «с чистого листа», Басыров никогда не «тиражировал» свои профессиональные достижения и «не почивал на лаврах», но всегда двигался только вперед от серии к серии, от проекта к проекту, от фигуративного искусства к абстрактному, от графики к скульптуре, проживая в искусстве одну жизнь за другой.

Гариф Басыров. принял участие в более чем 200-х выставках в России и за рубежом. С начала 80-х г.г. он получил более 30 призов и дипломов международных конкурсов графики в России, Японии, Италии, Турции, Болгарии, Югославии, Бельгии, Ираке, Польше, Австралии, Корее. В 1988-89 г.г. он создал серию цветных литографий и офортов для галереи «Enrico Navarra» (Париж). С 1991 г. традиционно считавшийся графиком (книжно-журнальная иллюстрация, офорт, рисунок, литография), он много экспериментировал с абстракцией и коллажами в различных видах нефигуративного искусства: в живописи, графике, с объектами, а также со скульптурой малых форм, инсталляциями.​

Его работы находятся в Государственной. Третьяковской галерее, Государственном Русском музее, Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, Государственном музее Востока, Российском культурном фонде, Министерстве культуры России, Союзе художников России, Московском отделении Союза художников России, Дальневосточном музее изобразительных искусств (Хабаровск), художественных музеях Екатеринбурга, Ярославля, Художественной галерее г. Калининграда, а также в музеях и коллекциях графики в Токио, Базеле, Скопье, Толентино (Италия), Форте дей Марме (Италия), Стамбуле, Киото, Варшаве, Габрово, Кнокке-Хейсте (Бельгия), Сеуле, музее IMCA, Boca Raton (Флорида, США), Коллекции Европейской иллюстрации (European Illustrtation), Hull Gallerty (Халл, Великобритания), «Baker & Botts» (США) и многих других. Работы Басырова были также представлены в коллекциях различных галерей, в том числе Art Moderne (Москва), Ost-West (Цюрих), Enrico Navarra (Париж), «Московская палитра» (Москва), M’Ars (Москва), А-3 (Москва), «Манеж» (Москва), «Московское собрание», в частных коллекциях в России, США, Германии, Франции, Швейцарии, Дании, Австрии, Великобритании, Израиле, Италии, Польше, Болгарии, Бельгии.

Творчество:

Свое творческое кредо художник сформулировал так:

(для альбома ART OF RUSSIA) 05.03.2001

«Я всегда держался в стороне от „актуальных“ (модных) в данный момент направлений, идей или группировок художников и арткритиков.

Все мои работы и выставки были абсолютно разными: фигуративные серии, абстракция, коллаж, работа с детскими рисунками, объекты, скульптура малых форм, инсталляция¸ некий апокрифический алфавит, mailart, junk art, иронические рисунки и иллюстрации…, то есть я работаю над тем, что интересно именно мне, что действительно увлекает меня. Поэтому частый переход к новой теме или технике является естественным и даже закономерным.

Интуиция, свободное движение без оглядки на чье-либо мнение или авторитет и есть, наверное, мое кредо в искусстве…».

«Персонажи» Басырова не сразу обрели словарную отчетливость типа и облика. В графике первой половины 70-х годов на первый план то выходила конкретная и очень острая наблюдательность (уводящая в портрет или жанр), то, наоборот, педалировалось «желание странного» — фантастического, сюрреального, гротескного. Уже тогда обозначились первые сюжетные мотивы, которые потом реализовались в сериях (например, офорты серии «Спящие» или двухфигурные композиции «Диалогов»). К концу 70-х появились первые «Обитаемые пейзажи», а чуть позже серии «Люди в углу» и «Люди с грузом», а также серии с людьми, смотрящими в небо, как в серии «Космос», летящими по небу в серии «Ветер», или погруженными в самосозерцание в серии «Нарцисс». Человек в них как бы оставался один на один с самим мирозданьем — бескрайними равнинами, небом или пустырем, простирающимся до горизонта. В этих работах ощущалась сложная смесь иронии и поэзии, «отчуждения и присутствия».

В 90-х годах появление «нового Басырова» совпало по времени с историческим «большим взрывом», когда советская эпоха окончилась, а с ней ушли в небытие и превратившиеся в одночасье в воплощенную архаику его персонажи в габардиновых пальто и пейзажи, когда-то ими обитаемые. Кардинально поменяв вектор своего творческого движения, Басыров, "дистанцировался от политических и социальных проблем, создавая свой собственный микромир «несущественного», фактически иллюстрируя слова Анны Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора Растут стихи, не ведая стыда, Как жёлтый одуванчик у забора, Как лопухи и лебеда».

Басыров обычно сам писал экспликации к своим выставкам, образно и точно формулируя свои творческие задачи в том или ином проекте, например, в «скульптурах малых форм», которых художник назвал инкубусами (от лат. incubus — кошмар). «Странные антропоморфные создания, возникшие где-то в глубинах его подсознания, одновременно напоминают и японские комиксы, и доисторические артефакты, а может, и тотемы некой постьядерной эпохи, когда цивилизация начинается с нуля.» Действительно, «скульптуры малых форм», изготовленные из подручных деревяшек, а также из металлического или фаянсового мусора¸ в первую очередь, привлекают, конечно, качеством: исполнительским «минимализмом» безупречного вкуса. Точно также сразу заметно, что каждая «фигура» содержит в себе некую рассчитанную на прочтение аллюзию или предзаданный ассоциативный вектор. Иногда этот вектор отчетлив вплоть до того, что персонажей хочется буквально назвать по имени — вот, например, Рахотеп и Нофрет, а вот совершенно узнаваемый архаический курос. "

Иначе говоря, «личная басыровская перестройка привела к тому, что он радикально изменил способ работы, внутренне оставшись самим собой, вместо того, чтобы сохранять видимость прежней манеры, прибегая при этом к насилию над своей натурой. … Его циклы „Горожане за городом“, „Обитаемые пейзажи“, „Ветер“, „Спорт“, „Диалоги“, казавшиеся бесконечными, получили общий на всех финал. В результате чего они прописались в истории даже раньше, чем стало восприниматься в качестве истории само время их создания.»

Очень интересно читать тексты самого художника о своих сериях «Несущественное» (1993 г.), «Апокроифы» (1994), «Семь версий» и «Стены оппозиции» (1995 г.), «Инкубусы» (1995 г.), «Мейл-арт» (1996 г.), «Инкубусы-2».

О сериях «Несущественное»(1993) и «Апокрифы» (1994)

«…Словно существует какая-то внутренняя кнопка, которая срабатывает в нужный момент: ты много раз видишь и слышишь что-то, оно откладывается внутри тебя и уже потом дает о себе знать. Однажды у меня была выставка в Дании. Изумительная страна: яркие жизнерадостные краски, теплое солнце в октябре. Когда я вернулся домой, то неожиданно для себя начал делать абстракции. Мне надоело создавать фигуративные вещи. Искусство должно быть непредумышленным, нестрогим. Поэтому я с удовольствием работаю с детьми. Активно использую их каляки-маляки, компоную по-своему, и получаются замечательные работы.»

"…В прежних моих работах (серии «Обитаемые пейзажи», «Космос», «Люди с грузом», «Нарцисс», «Ветер», «Спящие» и др.) критики находили массу интересного: «философский взгляд», «социальные проблемы», «одиночество человека», «иронию и гротеск», «атмосферу советской жизни», «фантастический реализм» и даже наличие некой «Тайны». Надеюсь, что в новой серии «Несущественное» они ничего подобного не найдут. Да и что можно найти в этих обрывках бумаги, детских каракулях и старых квитанциях. Ностальгии и любования тленными следами чьей-то прошедшей жизни там уж точно нет. Может быть, есть попытка с помощью подвернувшегося под руку всякого сора уйти от этой вышеперечисленной многозначительности и делать то, что и должно представлять интерес для художника: плоскость листа, композиция, ритм, цвет, взаимоотношения различных структур и пятен; их контраст и гармония.

Вот, наверное, подлинная, вечная тема искусства. И «Тайна» тоже. Хорошо бы только делать это не предвзято, следуя интуиции, а не чьим-то образцам…

Примерно полгода назад я заметил, что из моих, скажем так, нефигуративных опытов (серия «Несущественное») само собой, независимо от автора, стало возникать что-то, напоминающее неизвестный алфавит неизвестного языка, похожего, пожалуй, на дальневосточные иероглифы. Будучи абсолютно уверенным, что такой письменности не существует, я назвал эту непрошено возникшую серию «Апокрифы», то есть что-то неканоническое и даже «сакральное».

О серии «Версии», 1995 г.

«Печатая свой последний буклет и пытаясь хоть как-то „улучшить“ его качество, я побывал в типографии, где обнаружил огромное количество брака, проб и всевозможных типографских отходов, в которых мои несчастные работы препарировались и варьировались с потрясающей бесцеремонностью и лихостью. И эти „вариации“ или „версии“ показались мне настолько выразительными и оригинальными, что я решил сопоставить в одной экспозиции искомые семь оригиналов и семь типографских „версий“ каждого из них. В семи плакатах показано „развитие“ типографией темы одной работы.»

О серии «Стены оппозиции», 1995 г.

«В другом разделе выставки „Стены оппозиции“ представлены также новые работы, темой которых стали всевозможные лозунги и надписи на стенах домов, гаражей, заборов и борьба с ними, то есть закрашивание, замазывание, стирание и смывание, что все вместе создает неповторимые абстрактные композиции.»

"… Инкубусы — это куклы, игрушки и божки, сделанные где-то в следующем тысячелетии, найденные ещё позже, но выставленные сейчас…

«Инкубусы» — от латинского слова «INCUBUS», что означает «кошмар». Но художника в данном случае не интересует точный перевод, ему это слово кажется емким и подходящим для названия выставки и самих фигурок.

Пять ящиков, выкрашенных снаружи и внутри в чёрный, белый, синий и серый цвет (серый 2-х оттенков), и находящиеся внутри их статуэтки являются основой экспозиции.

Белый и чёрный цвета — это инь-янь, контраст, вдох-выдох, дуализм жизни, истории, прошлое и будущее…

Синий цвет — время, пронизывающее, связующее, разделяющее…

Серый — цвет пыли и пыли истории тоже…

Ящики с содержанием — это как бы материал неких археологических раскопок, неизвестно где и когда произведенных.

Но так или иначе «Инкубусы» — это следы разных цивилизаций, от бывших до будущих. "

И ещё:

«Все эти находки были привезены из каких-то археологических экспедиций, неизвестно где и когда имевших место.

Являя собой странную смесь архаики и космических комиксов, эти изделия не позволяют говорить о них в строго научных терминах искусствознания; скорее всего это действительно игрушки или тотемы, в которые играли или поклонялись первобытные племена постядерной эпохи, когда цивилизация опять началась с нуля. Естественно, архаичные по форме, эти фигурки обросли приметами, чертами (часто нами узнаваемыми) прошедшего и будущего времени…».

Об «Инкубусах-2», 1997 г.

«Многие знают, но немногие были свидетелями как тектоническая сила или само время погружают в бездну материки, цивилизации, города и объекты поменьше, скажем, тех же свидетелей.

Иногда по прошествии дней или тысячелетий исчезнувшее вновь появляется из таинственных глубин и предстает перед глазами уже других свидетелей — нас с вами.

И что же мы видим в данном случае? Неизвестные штуковины, вызывающие из памяти смутно-незнакомые слова: зиккурат-ортостат-кенотаф-ападана-местаба-наос-некрополь… Сказать что-либо понятнее о вновь обретенном не представляется возможным. Похоже, все это тоже было найдено неведомой археологической экспедицией; место и время раскопок установить не удалось, как, впрочем, и атрибутировать сами находки.

С уверенностью можно утверждать лишь одно — все предметы объединены неким общим духом неприветливой замкнутости, какой-то неуловимой похожестью и раздражающей неясностью своего назначения и происхождения.

Остается предположить, что уже виденные ранее „Инкубусы“ помогут пролить свет на тайну этих неясных пра- (или пост-) образов.»

Письмо к посетителям выставки Mail & Art, 2000 г.

«Пользуясь представившейся мне оказией, шлю Вам письмо, где сообщаю, что этой выставкой мне хотелось выразить свое восхищение и даже трепет перед могуществом и грандиозностью Почты, сопровождающей и организующей человечество с начала времен. Согласитесь, что Почта есть составляющая часть таких важных институтов, как армия, финансы и даже церковь (вспомните послания апостолов), а ещё полиция, юстиция, оргпреступность и, конечно, арткритика. Впрочем, список можно продолжать до бесконечности.

Словом, без Почты нет государства; более того, Почта и есть Государство…

Каждому ясно, что Почта — это главный элемент нашей цивилизации, а мы все её верные адресаты, пока, конечно, не выбыли по известному адресу. Ни телефон с факсом, ни e-mail c Internet(ом) не могут отменить обычный конверт с маркой, а некоторые марки и вовсе стали дороже самих адресатов с отправителями вместе взятых…

Но холодный разум и статистика не в силах адекватно оценить величие Почты, и только горячее сердце художника-получателя-отправителя, его восторженное преклонение донесут до Вас космическое дыхание Почты…»

Гариф Басыров умер, дня не дожив до шестидесятилетия, в расцвете сил и таланта. В архиве осталось множество планов будущих проектов, уже продуманных до мелочей. Казалось, что ещё не скоро наступит время подводить итоги.

Выставки:

Прижизненные персональные выставки художника

1982 Московский Дом художника

1989-1990 Ost-West Gallery, Цюрих, Швейцария

1990 Galerie der Bayerischen Landesbank, Мюнхен, Германия

1991 SAK House, Свендборг, Дания

1992 Центральный дом художника, Москва

1993 Сто работ из новой серии «Несущественное». Государственная Третьяковская

галерея, Москва

1994 Апокрифы. Государственный музей Востока, Москва

1995 Семь версий и Стены оппозиций. Галерея «А-3», Москва

1995 Инкубусы. Галерея «Манеж», Москва

1996 Вагон-Арт. Галерея «А-3», Москва

1996 Несущественное. 1991-95. Центральный Дом художника, Москва

1996 Работы 1976—1991 годов. Kunsthalle, Osnabruck, Германия

1997 Инкубусы — 2. Галерея "Obscuri Viri ". РОСИЗО, Москва

1998 Иллюстрации и рисунки. 1970-80 годы. Российский культурный центр, Вена,

Австрия

1999 Работы 80-х годов. Центральный дом художника, Москва

1999 Миниатюры. Галерея «Московское собрание», Москва

2000 Mail & Art. Галерея «Манеж». Москва

Посмертные персональные выставки:

2004 Памяти Гарифа Басырова. Государственная Третьяковская галерея, Москва

2006 Обитаемые пейзажи Гарифа Басырова. Проект галереи «Ковчег» на 6 площадках

одновременно, Москва

2006 Обитаемые пейзажи. Дом мастера, Липецк

2009 Три неба. Государственный музей архитектуры им. А. В. Щусева, Москва

2011 (май) Нефигурат. Центр изобразительных искусств, Липецк

2011 (ноябрь)

Графика. Центр изобразительных искусств, Липецк

2016 Спящие. Галерея Назарова, Липецк​